Белый конь - Страница 68

Луку немного успокоил рассказ женщины, но подходить ближе он все же не решался.

— У меня к тебе одна просьба, мальчик. Мне негде ночевать, может, кто-нибудь приютит меня на ночь. Сегодня очень холодно, и, если я останусь на улице, я замерзну. А завтра я пойду своей дорогой. Я думала, что они из благодарности хотя бы разрешат мне переночевать у них, но они захлопнули дверь у меня перед носом. Они были так встревожены и рассержены, что даже не взглянули на меня… Неужели в таком большом доме не найдется уголка для одного человека? Я беженка, почти всю Украину пешком прошла… — Женщина замолчала так неожиданно, словно вдруг потеряла голос.

— Хорошо, — сказал Лука, — я сейчас пойду и скажу тете, если она разрешит, я позову тебя, подожди немного!

— Конечно, подожду, куда же я денусь. Я отсюда никуда не пойду. На улицу выходить уже нельзя.

— Если тетя не разрешит, я могу сказать своему другу. Пойдешь со мной?

— Конечно! У меня нет другого выхода.

— Пошли.

Лука по звуку шагов определил, что женщина приближается.

— Дай мне руку, — сказала она, — тебе, наверно, трудно идти в темноте.

Лука вытащил руку из кармана пальто и протянул женщине.

— Идем сюда.

— Куда, к лестнице?

— Да, к лестнице.

Лука почему-то думал, что у женщины будет холодная, замерзшая рука. Он, словно слепец, доверился широкой и теплой ладони. Подойдя к лестнице, он высвободил руку и бегом взбежал наверх. На первом этаже он задержался, оглянулся в темноту и побежал дальше. В комнате Андукапара по-прежнему мерцала лампа. Лука остановился у двери и подождал незнакомку. Ждать пришлось недолго, вскоре на балконе вырос высокий силуэт. Лука был поражен, он не мог себе представить, что она такая высокая или что у такой рослой женщины может быть такой тихий и спокойный голос.

Женщина остановилась возле лестницы и прислонилась к столбу.

— Я сейчас, — сказал Лука и осторожно открыл дверь.

Андукапар взглянул на него искоса и улыбнулся. Стол был уже убран, и Андукапар читал при свете лампы.

— Это ты, Лука, а я думал, ты пошел спать.

Нет. Я был во дворе.

— Во дворе? Что тебе там понадобилось?

— Не знаю…

— Ишь, шакаленок, и чего это ты бродишь ночью?

— Андукапар, там одна женщина, ей негде ночевать.

— Женщина? — удивился Андукапар. Схватился рукой за правое колесо и повернул кресло к дверям.

— Она говорит, что привела Изу. Случайно встретила на улице. Какие-то пьяные мужчины хотели ее увести, а она не пустила.

— Нет! Этот человек сведет меня с ума! Она что, тоже пьяная?

— Нет. Если ты не можешь ее приютить, я разбужу тетю Нато.

— А ну приведи ее, посмотрим, что это за птица!

Лука открыл дверь, женщина стояла на том же месте, прислонясь к столбу.

— Войдите! — позвал ее Лука и посторонился, пропуская ее в комнату.

Незнакомка вошла.

— Здравствуйте! — поздоровалась она и закрыла за собой дверь.

Женщина была в старых, стоптанных сапогах и таком же старом ватнике, голова ее была так низко повязана белым платком, что казалось, будто она обрита наголо. Войдя в комнату, она огляделась по сторонам, потом взглянула на Луку и улыбнулась.

— К сожалению, я попала в мужское общество. Если я останусь здесь ночевать, это, наверное, будет неудобно и для вас, и для меня.

— Садитесь, если вам в самом деле негде ночевать, мы что-нибудь придумаем.

Спасибо.

— Снимите ватник… Здесь не так уж холодно.

— Конечно… только…

— Не стесняйтесь… Чувствуйте себя как дома.

— Спасибо.

— Лука, поухаживай.

Лука взял ватник и повесил у дверей на железную вешалку. Обернувшись, он увидел, что незнакомка стоит возле мраморного умывальника с овальным зеркалом. Она сняла с головы белый платок, и густые, черные как смоль волосы рассыпались по ее плечам. Потом она нерешительно направилась к столу, выдвинула стул и села, сложив руки на коленях. Лука заметил, что Андукапар не сводит с женщины удивленного взгляда: он смотрел на гостью и молчал, словно язык проглотил.

— Ну, я пошел, — сказал Лука.

— Куда же ты? — спохватился Андукапар. — Поставь на керосинку чайник. Мы же должны чем-нибудь попотчевать гостью. Снимай пальто!

Лука снял пальто и захлопотал: зажег керосинку и поставил чайник.

Андукапар наконец оторвал взгляд от женщины, рассеянно прокатился взад-вперед по комнате и снова подъехал к столу.

— Может, мне в самом деле неудобно здесь оставаться? — спросила женщина.

— Нет-нет… — ответил Андукапар.

— Знаете что, если…

— Мне кажется, нам пора познакомиться. Это Лука, я — Андукапар, а как вас зовут?

— Богдана… Богдана Вайда.

— Судя по имени и фамилии, вы должны быть украинкой.

— Да! Я родилась и выросла в Бориславле.

— Вы, наверно, беженка.

— Да.

— Поселились в Тбилиси?

— Нет, в Мцхета.

— Значит, вы и работаете в Мцхета?

— Как вам сказать… В наше время это может показаться странным… Что поделаешь… Я монашка.

— Монашка?

— Да.

— Разве в Мцхета есть действующий монастырь?

— Конечно.

— Я не знал. Где он расположен?

— Прямо над станцией, по ту сторону железной дороги. Если ехать отсюда, то слева. Он скрыт горами и снизу не виден.

— А в Бориславле вы тоже были монашкой?

— Нет. Я закончила техникум и работала счетоводом в ткацкой артели.

— Что же вас вынудило здесь стать монашкой?

— Я пошла за своей теткой в тыл, за тетей и ее подругами… Они все монашки. В страшных муках добрались до Грузии… Такое перенесли, что лучше не вспоминать. Приехали совсем больные. Как только я немного оправилась, меня постригли в монахини.