Белый конь - Страница 65

— Благодарю вас, ваше величество!

— Неужели вы бы захотели жить в другой оболочке? — теперь спрашивал низенький.

— Разумеется, нет!

— Нас уже спас бог от людской неблагодарности. Нас уже не коснется предательство друзей и подданных, измена, которая там… — Низенький вытащил руку из-под мышки и протянул указательный палец к воротам. — Которая там, еще долго будет скрываться под маской показной преданности.

— О, черная неблагодарность!

— Не существует более страшного чувства! Разве не олицетворенная неблагодарность своей рукой поразила Цезаря? Разве не сильные челюсти неблагодарности переломили кости славного Сципиона, изгнанного из отечества? Это я сочинил эпитафию на его могилу: «Неблагодарная отчизна! Ты не удостоишься моего праха!»

— Истинно так, ваше величество!

Низенький горько улыбнулся и продолжал:

— Я избаловал их великими победами, а они не простили мне маленького поражения!..

Долговязый вдруг забеспокоился:

— Ваше величество, не повернуть ли нам назад?

— Назад?

— Да! Пойдемте скорее. К нам приближается Цербер.

— Ах, так? Конечно! Конечно!

Оба поспешно направились к зданию, впереди шлепал низенький, за ним долговязый. Потом они живо одолели пять каменных ступеней, открыли дверь и, не оглядываясь, нырнули в помещение.

К Луке приближался дворник с метлой. Лука от страха так и обмер, растерялся и не знал, куда бежать. Не сознавая, что делает, он быстро пробежал расстояние до каменных ступенек. Так же безотчетно взбежал по лестнице и очутился в длинном коридоре, где солидно прохаживались уже знакомые Луке собеседники, словно преподаватели на большой перемене.

Лука притаился за дверью: снаружи не доносилось ни звука, некоторое время он стоял, прислушиваясь, потом открыл дверь и выглянул во двор. Во дворе никого не было. Он вышел и с опаской огляделся по сторонам.

— Поди-ка сюда! Вот ты и попался, бездельник!

Лука увидел сначала метлу, а потом дворника в старой шинели. Как видно, спрятавшись за дерево, он подстерегал Луку.

Лука хотел было дать тягу, но внезапно почувствовал, что бежать не может, колени у него подкашивались, и он с трудом держался на ногах. Пришлось покориться судьбе. Дворник вцепился ему в плечо тяжелой пятерней и потащил в глубину двора.

— Я больше не буду, дядечка, — дрожащим голосом проговорил Лука, — отпусти меня.

Дворник не слушал Луку, не отпуская руки, вел его куда-то.

— Отпусти меня, дяденька, — снова заныл Лука, — я в школу опаздываю.

— А когда ты сюда забирался, не опаздывал в школу?

— Я ведь ничего плохого не сделал!

Дворник подвел Луку к одной из скамеек и сказал:

— Садись, поговорим.

Лука сел. Старик сел рядом, прислонив метлу к скамье. Лука, естественно, представления не имел, о чем дворник собирался с ним говорить, да это его и не интересовало. Он думал только о том, как бы вырваться из рук этого жуткого старика и смыться отсюда поскорее.

— Чего тебе здесь понадобилось с утра пораньше? Зачем ты сюда забрался? — спросил дворник.

— Не знаю… Ворота были открыты, и я вошел.

— Вот тебе и на! Значит, где увидишь открытую дверь, туда и лезешь?

— Простите меня, я не знал.

— Чего не знал?

— Что нельзя сюда входить.

— А что у тебя с ними общего?

— С кем?

— С теми, которые тут болтались.

— Ничего. Я впервые их вижу. Они и не взглянули на меня, и слова мне не сказали.

— И не скажут. Этот плюгавый — большой гордец, много из себя воображает! Но если он мне попадется, я ему спуску не даю, так он удирает от меня, хвост поджав. Не люблю зазнаек. Если ты человек, так будь человеком, чего пыжишься, как индюк! — Старик грозно поглядел на дверь, за которой недавно скрылись двое в халатах.

Луку эта беседа немного успокоила. Старик оказался не таким уж злым. Но хорошего все равно было мало, потому что время шло, а он как дурак сидел здесь и болтал с дворником. «Наверно, уже второй урок кончается», — переживал Лука.

Тем временем дворник достал из-под шинели пандури, наладил ее, попробовал звук и ударил по струнам. Сначала он спел «Ах, трактор…», потом затянул «Молодой пастух в Шираки».

«Эту песню он не скоро кончит», — с тоской подумал Лука, но другого выхода не было, надо было дослушать до конца. Лука сидел и грустным взглядом провожал всех проходивших по улице. Внезапно его осенила забавная мысль: интересно, что бы подумал Андукапар, если бы случайно заглянул сюда и увидел бы меня? Эта мысль немного развеселила Луку, и настроение у него поднялось.

Дворник допел до конца «Молодой пастух в Шираки», потом встал со скамьи со словами:

— Ну, я пошел, мне некогда с тобой рассиживаться.

Оба направились к воротам деловитой походкой.

Поравнявшись с окном Мтварисы, Лука неожиданно спросил:

— Дядя, а где та женщина, которая здесь жила?

— Где?

— Вот здесь. — Лука указал пальцем на знакомое окно.

— Там никто не жил. Это прачечная.

— Как же нет, я ее знал… Ее Мтварисой зовут, — не отставал Лука.

— Ты меня не учи, я здесь тридцать лет работаю и всех знаю. Какая еще Мтвариса? Это прачечная! — Дворник выпроводил Луку за ворота и сказал на прощанье: — Будет время, заходи! — и запер ворота изнутри.

Некоторое время Лука стоял в растерянности. Он пытался собраться с мыслями, ясно представить тот день, когда проник сюда впервые и увидел Мтварису, стоявшую у окна. Лука все прекрасно помнил. Он даже голос Мтварисы услышал. Но все-таки усомнился: «Может, мне все это померещилось? Может, Мтварисы и вправду нет на свете?»